Пустая ночь насквозь бела -
проклятый белый мрак!
Его гнала тоска, гнала
из кабака в кабак,
Он шёл по улице-тоске,
входил в тоску-подвал,
и что он пил, и где, и скем -
он тут же забывал.
И снова пил, тоску кляня...
Копытами в виски
четыре клодтовских коня
стучали от тоски.
Тупая боль сверлила мозг,
и хилый разум мерк,
и опрокидывался мост
чугунным днищем вверх...
Но как-то вдруг отхлынул мрак,
сменилась светом мгла.
Две шлюхи, будочник, босяк -
с ним рядом у стола.
Басит седая борода,
усы слова жуют:
- В Александринском господа
комедию дают.
У нас кто зАпил - тот берёт
билет за четвертак:
Мартынов там на сцене врёт -
ну комик! Ну чудак!
Уж этот вдоволь насмешит
тебя на каждый грош,
и станут люди хороши,
и белый свет хорош,
и словно горе - не беда,
и время - не часы... -
Басит седая борода,
топорщатся усы...

Но снова всё застлала мгла
внахлёст, наискосок,
и прянул конь из-за стола
копытами в висок,
и под ударом голова -
на острые куски...
Тоска - Фонтанка и Нева,
проспекты, тупики!
И вся она - на одного,
везде - и там, и тут...

Он утром вспомнил, что его
Мартыновым зовут.